«Туземная» икона Архангельского края

Илья Боровиков
искусствовед, историк, автор проекта «Се Вера»

Архангельский север - всемирно известная сокровищница старой иконописи. Она по праву славится своей оригинальностью и самобытностью. Однако, много ли в этой земле иконописных «школ» , целиком взращенных на местной почве? Практически нет.

Если мы присмотримся к художественному наследию севера, то увидим, что в 14-16 веках оно всецело заимствовалось из новгородской и ростовской культур. В 17 веке на северную живопись влияло «строгановское« искусство, абсолютно столичное по духу и качеству. 18 век - время широкого воздействия европейского барокко. Наконец, с конца 18 века на Севере начинается ренессанс древнерусской стилистики, представленной работами артели И.И.Богданова-Карбатовского в Каргополье и искусством старообрядцев-беспоповцев в художественном центре на реке Выг. Но это художество напрямую заимствовало свой язык из Ярославля и Москвы 17 века.

Тем самым, при всей красоте и своеобразии северных икон, их корни, как правило, уходят за пределы границ архангельского края. Неужели здесь не было всецело самобытной иконописи, полностью изолированной от искусства центров? Так считалось долгое время. Однако недавно подобное искусство было все-таки в архангельском краю обнаружено.

Речь идет об иконописи Верхнедвинья. Это яркое и непривычное, отличающееся какой-то первобытной силой и простотой художество настолько радикально отличается от всего известного нам, что по праву может именоваться «туземной» архангельской иконой.

На нее обратили внимание совсем недавно, в середине 2000-х годов. Конечно, эти вещи бытовали в русском искусстве всегда, но раньше их никто не замечал. Даже в постсоветскую эпоху, когда произошла «реабилитация« поздней иконописи 18-19 веков (ранее считавшейся упадочной и неинтересной), никто не выделял эти странноватые народные вещи в потоке крестьянского искусства, наводнившего антикварные прилавки столиц. Однако у коллекционеров быстро рост опыт «насмотренности» , и наконец мы поняли: эти странноватые экспрессивные образы - не просто штучный эксперимент какого-то богомаза-самоучки, а самостоятельная и живучая ветвь северной культуры, хотя ветвь, бесспорно, до предела «одичавшая«.

Мы, эксперты галереи «Се вера», впервые столкнулись с этим замечательным явлением, когда северные скупщики-«деревенщики« предложили нам своеобразную икону «Спаса Оплечного». Нас удивило, как оригинально художник неизвестной на тот момент школы выразил этот образ. Рассмотрим его особенности (рис. 1).

Рис. 2. Икона «Спас Оплечный». Русский Север

Краски положены не на меловой грунт-левкас, согласно извечной технологии, а практически на голую доску, где грунтом служит лишь подмалевок тонкого слоя коричневатой охры. По ней мощным слоем белил написаны высветления, так что лик буквально фосфоресцирует на темноватом фоне и как бы вырывается на зрителя. И до чего удивительно исполнены эти черты. Это жесткие узоры и сочленения, формирующие очень резкий, аскетичный и предельно орнаментированный портрет. Он кажется окаменевшим как белоглиняный черепок. Взметнувшиеся брови, напряженные складки и застывший навыкате взгляд создают ощущение почти яростной экспрессии. Отсутствуют любые подробности, кроме самых необходимых: условно намеченных складок хитона и гиматия, инициалов, описей нимба и полей. Ничто не отвлекает нас от этого написанного фактически в две краски, завораживающе-исступленного лика.

Характерно, что, когда «Спаса» продавали нам, то называли его... греческой иконой. Даже опытные старатели, хорошо знакомые с культурой северного края, не признали в этой странной вещи «своё» искусство. Нам тоже сперва подумалось, что видим некий единственный в своем роде артефакт. Однако спустя небольшое время мы обнаружили на одном интернет-аукционе... точно такую же икону!

Рис. 2. Икона «Господь Вседержитель». Русский Север

В ней (рис.2) удивительно точно - от технологии до деталей, таких как «тетеревиный хвостик« на конце брады Иисуса - повторялась наша первая икона, вот только теперь нам предстал расширенный извод этого образа: в типе поясного Вседержителя. Да еще и с добавленными на поля фигурами Деисусного чина - Богородицей и Иоанном Крестителем в первом ряду и архангелами над ними. Кроме того, внизу располагался ряд избранных святых, довольно нестандартный: все четверо - седобородые архиереи в святительских одеждах и с Евангелиями.

Все эти сюжеты и персоналии (святительский чин, очевидно, составлен из образов св. Николая Чудотворца, Антипия Пергамского, Модеста Иерусалимского и Власия Севастийского) - не редкость в древнерусском искусстве, но сам тип их компоновки в один сюжет был совершенно уникален.

Икону в тот раз купить не удалось, однако мы поняли: раз появилась вторая, значит, будут еще! Охота была начата. В интернете, на аукционах и барахолках, среди тысяч и тысяч древних образов, взгляд наших экспертов терпеливо высматривал северных «чудиков» , как их ласково окрестили про себя энтузиасты. И удача, хоть и не сразу, улыбнулась нам!

Рис. 3. Икона «Трехфигурный Деисусный чин». Русский Север

Икона «Трехфигурный Деисусный чин» оказалась, наверное, самым «классичным» примером интересующего нас направления (рис. 3). В отличие от предыдущих образцов, эта вещь исполнена по технологическому канону традиционной иконы: на доске со шпонками и ковчегом, по левкасу с имитацией золочения. Кстати, нюансы всех этих второстепенных черт уже несомненно указывали на происхождение образа с архангельского севера. При этом «исступленный« стиль, резкие белильные маски на ликах, истовые глаза-буравчики, графика разделок и описей, наконец, незабываемая «тетеревиная бородка» Спаса не оставляли сомнений - перед нами памятник все той же культуры.

Итак, мы научились неплохо узнавать лик Спаса работы нашей загадочной мастерской. А как же с образом Богоматери? В иконе «Деисус« мы впервые увидели то, как интерпретирует ее изображение мастер северной школы. Тот же тип с резкими, как бы выкованными из белого металла чертами, те же глаза навыкате, нам кажущиеся исступленными, а современнику, видимо, представлявшиеся полными аскетизма и благолепия. Вскоре мы получили возможность сравнить этот лик сразу с тремя другими, родственными ему.

Рис. 4. Икона «Богоматерь Владимирская». Русский Север

На маленькой, в ладошку, иконке представлена традиционная композиция Владимирской (рис.4). На иконе с округлым верхом (рис.5) - ее сестра-близнец, дополненная внизу четырехфигурным святительским чином - уже отлично нам знакомым! Наконец, на иконе стандартного, аналойного размера (рис. 6), Богоматерь предстает в обрамлении фигур архангелов. Точно таких же, как на иконе Спаса! Но необычайно выразительных за счет того, что предельно вытянуты вверх, так что напоминают неких кариатид, словно столпы, поддерживающих «потолок» иконной рамы.

Рис. 5. Икона «Богоматерь Владимирская». Русский Север

Рис. 6. Икона «Богоматерь Владимирская». Русский Север

Уже тогда стало понятно, что мы имеем дело не только с очень характерным стилем, но и с искусством, оперирующим нешироким набором композиционных схем и тем. Если писали Спаса, то по пропорциям близкого Оплечному - с огромным ликом. Из икон Богоматери предпочтение отдавали Владимирской. Иногда добавляли оригинальный по составу «святительский« чин из четырех бородатых старцев. Любили обрамить центральный образ фигурами предстоящих, «вырастающих» во всю длину боковых полей...

Христа и Богоматерь мы увидели, а как же образ св. Николая Чудотворца - третий по значимости сюжет в народной иконе севера? Он не заставил себя долго ждать. С живейшей радостью нам удалось пронаблюдать на витринах антикварного рынка последних лет прекрасные иконы «исступленных« Никол из нашей северной «семьи» .

Рис. 7. Икона «Николай Чудотворец». Русский Север

На рис. 7 - вытянутая по горизонтали икона (игра форматами - тоже фирменный почерк наших мастеров! почти нет примеров стандартного «аналоя» 30Х26 см, зато сколько угодно произвольных размеров!). Мы с удовольствием узнаем опять огромный, почти оглавный центральный образ (на этот раз перед нами Никола) и тех же неимоверно высоких святых, толпящихся по сторонам (слева тут Кирик с Улитой и Илья Пророк, справа - Георгий и Екатерина). Выразительная вещь, но икона с рис. 8 ее по праву затмевает...

Рис. 8. Икона «Николай Чудотворец». Русский Север

Наверное, это самое необычное произведение нашей безымянной мастерской, из тех, что удалось отыскать на сегодняшний день. Он еще и огромный, почти 70 см. в высоту! Нас удивляет последовательность иконописцев, их приверженность все той же эстетике и тем же схемам. Это настоящее народное искусство, раз и навсегда нашедшее себя и полностью самовыражающееся через простейшие, устойчивые и мощные формулы.

Отметим фигуру св. Георгия на обоих иконах Никол. Похоже, этот святой воин был здесь особо популярен. Нам удалось найти его еще на нескольких местных памятниках.

Рис. 9. Икона «Святой Георгий Победоносец». Русский Север

Взглянем на два образа конного св. Георгия. На первом (рис. 9) уже привычно и удовлетворенно мы узнаем вверху тот же «фирменный» святительский чин. Длинная доска формой и цветом «росписи« удивительно напоминает прялку, что натолкнуло на некоторые мысли, о которых ниже. Вторая, поистине прекрасная икона (рис. 10) выставлялась на торгах на аукционе в Европе. Далеко же «ускакал» народный Георгий от той маленькой северной речки, на берегу которой был создан 200 лет назад!

Рис. 10. Икона «Святой Георгий Победоносец». Русский Север

Именно европейскому собранию русских икон мы обязаны тем, что, в конце концов, в сплошном мраке недоумения, окружающем вопрос атрибуции северных «чудиков«, блеснул просвет разгадки.

Речь о таллиннском собрании икон художника Николая Кормашова. Составитель коллекции в 1960-70-е путешествовал по Русскому Северу и вывозил иконы, собранные в крестьянских домах. И что особо ценно - подписывал карандашом на оборотах названия мест, откуда находки родом. В этой коллекции, выставка которой состоялась в 2018 году, есть подлинные шедевры 16-17 веков. Что не помешало автору, к нашему счастью, включить в нее и пару скромных произведений искомой мастерской. Хотя что тут удивляться, эти вещи, при всей их простоте и незамысловатости, обладают такой почвенной мощью, что вполне на равных сосуществуют с памятниками национальной значимости. Впрочем, сам коллекционер ошибочно датировал эти иконы 17 веком - такое сильное впечатление они на него произвели!

Рис. 11. Икона «Избранные святые». Русский Север

Одна из икон - «Избранные святые» (рис. 11; привет старым знакомым - святым Кирику и Улите, Георгию!). А вторая - впервые встреченная нами в этом ряду, «Воскресение» (рис. 12), впрочем обрамленная давно полюбившимися «великанами» - архангелами (уникальная, к слову, комбинация сюжетов!).

Рис. 12. Икона «Воскресение». Русский Север

И самое ценное - пометки на оборотах икон.
Святые - «Из Верхней Тоймы».
Георгий - «Из Красноборского района».

Откроем карту (рис. 13). Мы увидим на ней и Верхнюю Тойму, и Красноборск. Они в верхнем течении Северной Двины, в 400-500 км от Архангельска, разделяет их около 100 км.

Двинские земли на карте

Этих скупых данных очень мало, чтобы что-то утверждать. Но одновременно - они на вес золота. Ведь мы теперь имеем даже не одну, а целых две точки, обозначившие ареал бытования наших икон!

Конечно, они могли быть случайно занесены сюда из каких-то других районов севера... Но неужто эти странноватые, с таким глубоко местным характером, произведения могли служить ходким товаром для огромных областей?

Непохоже. Кажется, таким вещам больше «идет« как раз локальное проживание. Аналогичное тому, что отличало северные прялки. В архангельской земле их много разновидностей, но каждая имеет ограниченный регион распространения. Каргопольские, пермогорские, мезенские, пинежские, ракульские...

Стоп. А ведь этот последний тип прялки связан с народным промыслом, процветавшем на реке Ракулке, что впадает в Северную Двину как раз примерно посередине между Верхней Тоймой и Красноборском...

Река Ракулка - тихая и небольшая, с несколькими деревнями по берегам, в прошлом цветущими, ныне наполовину вымершими. Крупнейшая из них - Ульяново. Здесь с конца 18 века расписывали по дереву. Ракулка это не только прялки - еще и сундуки, и туеса, и сани, и даже монументальные филенчатые панно в интерьере северных изб - «заборки» . Здесь редки изображения людей, чаще птицы, а главное - травные орнаменты, не слишком мелкие и детализированные, как, например, в Пермогорье, но простые и темпераментные, где-то родственные в своей экспрессии ярким формулам «исступленных« икон.

Ракулка оказывается промысловым центром, наиболее близким к местам обнаружения икон из собрания Николая Кормашова, и к тому же равноудаленным от них. Конечно, этого мало для того, чтобы связать эту речку и место изготовления наших икон со всей определенностью. Однако с точки зрения наибольшей вероятности их локации совпадают.

Ракульские прялки

Если вглядываться в ракульские прялки и росписи (рис. 14, 15), то вполне можно убедить себя, что и их гамма, глуховато-коричневая с отдельными всплесками желтого, красного и зеленого, где-то близка колориту «верхнедвинских» икон...
Но корректности ради мы останавливаемся пока на этом, более широком определении.

Ракульские росписи

«Верхнедвинские« памятники вполне могли возникнуть в регионе ракульских промыслов. Конечно, между народной росписью и иконописью нельзя поставить знак равенства, это разные типы ремесла. И все же трудно теперь избавиться от образа тихой речки Ракулки, на берегах которой в конце 18 - первой половине 19 века жило и развивалось необычайное искусство. Оно брало общехристианские образы и смыслы, но в своей эстетике захватывало и какие-то другие, глубинные и «первобытные» пласты, присущие только этому кусочку древней архангельской земли.

Связаться с автором можно по электронной почте: ilyaborovikov@yandex.ru

•  Проект «Се Вера. Иконы Русского Севера»

Далее: Иконы старообрядческих иконописных школ